1. Кэлху Вильямс.
2. Родилась 1 июля 1582 года в селе рядом с Дублином, Ирландия.
3. Становление получила в 1609 году.
4. Бруха.
5. Камарилья.
6. Официально - мастер западноевропейской каллиграфии, художник. Неофициально – занимается подделкой документации, подписей, печатей, а так же кражей, в частности ценных бумаг и предметов искусства.
7. Внешность:
Весьма высокая дама с не очень женственной фигурой, но с великолепной осанкой и развитой мускулатурой. Высоко поднятые скулы, впалые щеки, глубоко посаженные глаза, крупный лоб, маленький, но квадратный подбородок и вечный лисиный прищур выдают в ней женщину, которая явно принадлежит не к дворянским кровям, а скорее к безродным уличным головорезам или наемникам. Голову украшает копна жестких пепельно-черных волос, которые чаще всего собраны на затылке в небольшой пучочек. Часть волос на челке специально отращивается и не состригается – Кэлху сплетает тоненькую косицу и украшает её, вкрапляя цветные нити и маленькие деревянные колечки.
Кэлху не привлекательна внешне и не располагает харизмой достаточной, чтобы похитить сердце молодого романтика. Сородич или человек, не знакомый с ней лично, согласиться скорее с тем, что она унесет сердце любого, буквально вырвав его из груди, и съест его. Она выше любой парижской модницы на одну голову, крупнее атлета-мужчины, а в её руке поместиться голова ребенка. Превосходная физическая подготовка обусловлена тем, что большую часть жизни и не-жизни бруха провела в постоянной тяжелой физической работе и в многочасовых забегах по крышам Парижа. Её изумительная ловкость и цепкие длинные руки позволяют забраться ей на любое здание, у стен которого есть хотя бы окна и без использования каких-либо дисциплин.
Одевается ирландская ловкачка исключительно в мужские удобные для каждодневного использования одежды. Остается большим вопросом природа этого выбора. С одной стороны, активная не-жизнь и частые физические манипуляции предрасполагают к использованию удобной одежды, а не кружевных платьев. С другой стороны, Кэлху будучи брухой и бунтарём по природе своей, таким образом может выказывать акт неповиновения современной моде, которую ирландка сама называет «эпохой слащавых паричков». Тем не менее, бруха очень бережет свои руки и ухаживает за ними больше чем за всем остальным своим туалетом. У неё есть несколько кожаных перчаток, одни из которых лишены пальцев и используются для воровских вылазок.
Как правило, костюмы недорогие, но в них всегда присутствует что-нибудь темно-зеленое, будь-то рубашка или камзол. Скорее всего, делается это неосознанно из-за любви к зеленому цвету, который замечательно сочетается с изумрудными глазами Кэлху, хотя большинство старается не пересекаться с ней взглядом из-за простого чувства недоверия. Дело не только в мужеподобном виде, но и странной мимике лица. До обращения в сородича, Кэлху в уличной драке полоснули ножом по лицу, разрезав щеку от правого уголка рта почти до мочки уха. Рана была не смертельной, но шрам навсегда остался на лице ирландки, чем она, между прочим, гордиться и несколько не гнушается своей внешности. Из-за того, что щека немного не так срослась, правый уголок рта слегка приподнят вверх, едва оголяя длинный клык. Собеседникам иногда кажется, что ирландка недобро или хищно улыбается, будто собирается сказать что-то колкое или пригрозить. На самом деле, это просто мимический дефект, но в общении с некоторыми особенно нежными к своей персоне личностями это может вызвать диссонанс и недоверие.
8. Характер:
О специфичности ирландского характера, пожалуй, знает любой европеец. Это далеко не миф и не выдумка – ирландцы весьма неприветливый народ, любят пить и громко материться. Горячая кельтская кровь как нельзя ярче выражена именно в ирландской нации и Кэлху исключением не стала. Добавим к этому природную агрессивность брухи и получим весьма неприветливого сородича неприглядной наружности. Складывается впечатление, что Кэлху весьма скрытая личность, никакое общество кроме Шабаша не примет такого бунтаря, но это глубоко неверное суждение. Бруха член Камарильи и с должной степенью уважения относиться ко всем законам домена, в котором находится. Она признает власть князей и законы, предписанные для сородичей. Более того, она хоть и живёт одна, но вовсе не ведет политику скрытности и отрицания принадлежности к своему клану и секте.
«Клан Гангрелов – один из достойнейших. В их обществе я чувствую себя свободней, они являются неиссякаемым источником вдохновения. Многочасовые бесцельные забеги с ними по крышам Парижа кажутся мне самыми лучшими ночами, которые я когда-либо переживала после своего становления».
Из личных записей Кэлху
Несмотря на свой буйный характер и несдержанность в манерах, Кэлху наделена достаточно высоким интеллектом и жаждой к познаниям. Бережно она относиться к книгам и знаниям, которые те несут на своих страницах. Особенно трепетно бруха относится к познаниям истории своего клана и линии крови. Её разум – большое вместилище исторических трудов сородичей разных эпох. Она как никто другой знает о чудовищном преступлении клана Вентру перед великой попыткой построить общество, где люди и сородичи могли жить в мире бок о бок. Кэлху с терпением относиться к этому историческому факту, когда Вентру Рима стёрли с лица земли Карфаген, и считает, что дети не обязаны отвечать за грехи своих отцов. Тем не менее, в любом споре, Кэлху встанет на сторону брухи, нежели на сторону вентру или тореадора. Клановая принадлежность даёт о себе знать, Кэлху дорожит своей линией крови.
«Многие брухи, которых я встречала, даже самые неприкаянные и ветряные, так или иначе, мечтатели. Мечты о воссоздании Карфагена приобретают масштабы массовой болезни среди моего клана. Стоит двум достаточно образованным бруха встретиться и разговор всенепременно сведётся к нашей потерянной утопии, к нашим представлениям о лучшем социуме. У каждого Бруха свое понимание этого вопроса. Только надежда на то, что мы сможем принести покой в этот мир, позволяет нам продолжать существование, схожее с постоянной борьбой. Во многом история Бруха – это история мечты. В моём же понимании, Карфаген – это некая материя, служащая предметом стремлений нашей крови».
Из личных записей Кэлху
В своей не-жизни Кэлху сожалеет лишь о том, что не была обращена столетие назад, в рассвет возрождения античной культуры в Европе. Эта эпоха почти себя иссекла, золотой век заканчивается, сменяясь нерадостными перспективами будущего. Особенно сильно Кэлху питает любовь к некоторым французским авторам, таким как Франсуа Рабле. Его сатирический роман «Гаргантюа и Пантагрюэль» является её любимой настольной книгой, из которой она черпала своё нынешнее отношение к знати, к церкви и порокам общества, как людского, так и вампирского. С недоверием она относится к культу Каина, хотя не в меньшей степени о нём осведомлена. Считает важным то, что перед тем как что-либо утверждать или отрицать, нужно предварительно изучить предмет идеологического конфликта и его историю.
«Я без зазрений совести убью любого, кто предаст родной клан в пользу чужого и во вред своему. Будь то бруха или вентру - значения не имеет. Предательство своей крови – высшая степень ничтожности».
Из личных записей Кэлху
Бруха громко говорит и ещё громче смеется, не мямлит и даже в присутствии более сильных сородичей ведет себя весьма дружелюбно, расхлябанно, что с одной стороны может и расположить к себе, с другой может и навредить отношениям. Так или иначе, ведению светской беседы не обучена, как и манерам. Считает это необязательными для своего бытия, и стареться говорить только по делу с нужными сородичами в нужное время. Охотно делится знаниями, мыслями и политическими соображениями с теми, кто по её мнению этого заслуживает. Кэлху – убежденный деятель, она считает, что только стремление к знаниям и реформации помогут брухам избавиться от репутации дикарей.
Кэлху пренебрежительно относиться к понятию «чужая собственность» и время от времени промышляет воровством. Иногда сама, иногда по наводкам, иногда не слишком удачно. Долгое время рыскала по домам парижских зажиточных горожан, вырезая из рам картины, воруя украшения и книги. К слову, «Гаргантюа и Пантагрюэль» она не покупала в книжном магазине. Ловкостные навыки ирландка развивала, живя в Париже и промышляя воровством ценностей разного плана. От того у неё выработалась потребность жить на чердаках, а передвигаться исключительно по крышам, спускаясь на землю только для того, чтобы пересечь улицу непреодолимую прыжком или для того чтобы удовлетворить свои естественные вампирские потребности в плане питания. Профессия вора сопряжена с риском, поэтому Кэлху старается не делать опрометчивых ошибок, особенно когда находится в домене могущественного сородича. Своё пристрастие тырить всё, что плохо прибито, не особенно афиширует. Воровство не в почете даже у сородичей, особенно если воровать у них самих.
К буйству характера так же стоит добавить и неположительные стороны, в частности психозы. Багровая Пелена – одна из главных угроз, которая грозит брухе. По сути, Кэлху склонна к насилию. Когда она спровоцирована, рассержена, она может впасть в безумный гнев, во время которого яростно будет атаковать любого, кто ей противостоит. Это Безумие может окончиться также быстро, как и началось, но обычно оно оканчивается только после победы или поражения. За всю свою не-жизнь она впала в Безумие не больше двух раз, но этого ей хватило, чтобы осознать всю опасность бесконтрольного зверя.
«Все мы прокляты. Каждый по-своему. Кому-то повезло меньше, кому-то больше. Несмотря на высокий уровень самоконтроля, который я развивала в себе, я не могу с уверенностью сказать, что сила крови не окажется сильней разума в критической ситуации. Я бруха и горжусь своим родом, но наше бытие сопряжено с постоянной опасностью потери самоконтроля. Одна мысль о том, что я могу убить в порыве гнева своего брата или сестру вызывает во мне тревогу. Бич Алекто или Железное Сердце при моем скромном возрасте остается недостижимой высотой».
Из личных записей Кэлху
9. Биография:
Ирландия – маленький остров, в три раза меньше чем Англия. Население крайне консервативное, малочисленное и неприветливое. Ирландцы живут семейными кастами и дальше границ своей земли предпочитают не соваться. В Ирландии весьма малое количество сородичей, едва ли там есть и десяток доменов. Кэлху родилась именно в этой зеленой стране в семье крестьян, но обращена была лишь в двадцать семь лет в Париже.
«На этом островке коров больше, чем людей. Чего уж говорить о сородичах».
Кэлху об Ирландии
Кэлху росла боевой девкой, любила бить мальчиков, лазить где нельзя и вообще была бедой для любого воспитателя, как и для своих родителей. Однажды она залезла на башню церкви и сидела там несколько часов, кидая черепицей в колокол. Маленькая бестия приносила проблем больше, чем засуха на полях или чума, но в сельской школе показывала чудеса в обучении и намного быстрее всех остальных детей развивалась. С возрастом весь задорный дух и желание к озорству сменилось стойким желанием покинуть родное селение и избавиться от монотонной и скучной дойки коров. Родители понимали, что не смогут остановить свою дочь и просто благословили её на путь. К слову, Кэлху любила своих отца и мать, и только после их разрешения покинула Ирландию в возрасте двадцати лет. Преодолев долгое мореплавание и переход, самоуверенная девчонка добралась до Парижа, до города о котором читала в одной из немногих книг сельской библиотеки. За душой у неё не было ничего, кроме наглости, жажды познания и нескольких выученных на французском языке фраз.
«Париж был и остается клоакой, бесспорно. В первый же день меня приняли за шлюху, стоило мне зайти не в тот квартал. Людям долго приходилось объяснять, как это глупо – оскорблять ирландцев. Надеюсь, некоторые из них сидели в инвалидных креслах до конца своей никчемной жизни. Как оказалось, весь Мир был большой выгребной ямой, и за время моей не-жизни ничего не изменилось ровным счетом. Я искренне мечтаю когда-нибудь покинуть Францию и навестить могилы своих родителей. Сородичам моей крови не присуща сентиментальность, но почти все мы – дети смертных. Это нужно помнить».
Из личных записей Кэлху
Девушка уже тогда была в прекрасной физической форме и вскоре нашла себе призвание на тяжёлых работах с печатным станком в городской типографии. Это было не то, о чём она мечтала. Ей хотелось найти учителя, наставника, но жизнь в большом городе напоминала каторгу, а не сказку из книжки. Незнание языка усложняло существование ещё больше. Жизнь превратилась в рутину, дойка коров сменилась работой в типографии, лица добрых родителей сменились неприветливыми рожами с коровьими глазами местных напудренных жителей, но от голода Кэлху не страдала. Её художественные способности вовремя обнаружил хозяин типографии. У Кэлху был и остается изумительный каллиграфический почерк, который она со временем развила и сейчас сможет с максимальной точностью сымитировать подпись даже короля Франции. С двадцати одного года молодая ирландка занялась каллиграфией, работой с книгами, рисованием иллюстраций. Её труд очень ценился в типографии, а позже и в определенных кругах интеллигенции, которая интересовалась книгами ручной работы. Это придало ей сил для собственного саморазвития и изучения языка.
«Иногда мне приятно держать в руках книгу почти столетнего возраста, которая была оформлена и расписана лично мной в молодости. Вечная жизнь может даровать тебе возможность увидеть, как твои труды и деяния превращаются в легенды или ценности».
Из личных записей Кэлху
Спустя несколько лет она перебралась в собственную квартиру в бедных районах города. Это было намного лучше, чем общага для рабочих, где она жила ранее. У неё появился постоянный заработок и какой-никакой социальный статус, иногда она писала картины и обучалась в художественной школе, тратя на это занятие большую часть своих средств. Кэлху даже начала практиковаться в сочинительстве, но всё это напоминало влечение весьма жалкого существования. Денег не хватало на книги, не хватало даже на бумагу. Жизнь омрачилась ещё и тем, что Кэлху попытались ограбить, когда она поздно возвращалась домой. Ей сильно изранили лицо, она несколько недель пролежала в госпитале.
«Я никогда не была красоткой, теперь и вовсе мне не будут рады при дворе. Мне пришлось много пить спиртного, чтобы не заработать заражение крови. Рана была серьезной, она до сих пор украшает меня. Быть может, если бы не эта полоса через половину моего лица, я бы никогда не решилась на то, что изменило мою жизнь полностью».
Из личных записей Кэлху
Оклемавшись, Кэлху твёрдо решила менять свою жизнь любыми средствами, поэтому она занялась тем, что отлично умела делать у себя дома, в Ирландии. Воровство фруктов из соседнего садового участка превратилось в ночной грабеж парижских домов. Первые опыты были весьма неудачными и просто каким-то чудом Кэлху не поймали полицаи. Со временем, она научилась планировать свои вылазки и впервые обчистила дом без лишнего шума только к своему двадцати пятилетию.
«Мне пришлось долго тренироваться в карабканье по отвесным стенам, прежде чем пойти на первое дело. Однажды я не удержалась на стене и рухнула на крышу почтового дилижанса, сильно вывихнув руку и до полусмерти напугав погонщика. Целую неделю я была словно беспомощный инвалид, мне даже не разрешали подходить к станку. С тех пор я берегу своих кисти, локти, плечи потому как без них я потеряю всякую возможность передвигаться там, где я захочу».
Из личных записей Кэлху
Освоив новую профессию, дела у ирландки пошли в гору. Сбывая украшения и прочую дребедень, которая в избытке громоздилась в домах богатых районов города, Кэлху очень скоро смогла позволить себе то, что до этого для неё было недостижимой мечтой. Она завертелась в воровских кругах, скупщики краденого узнали о новой искусной воровке в городе, её услуги стали продаваемы. Тем не менее, от работы в типографии она не отказалась, так как требовалось сохранять общественный статус. Праздный образ жизни велся до тех пор, пока ирландка не попалась с полным мешком не своего добра в доме весьма влиятельного брухи. Эта ночь, 17 июня 1609 года, и стала роковой, так как вампиры обычно не прощают такой наглости, но только по великому великодушию и заинтересованности сородичей Кэлху не была просто убита.
Граф Арнольд Беренгер из клана бруха был наслышан о Кэлху, поскольку сам являлся ценителем разного плана искусства и часто покупал на черном рынке краденные вещи. Он предложил Кэлху сделку, так как критически нуждался в… одаренном помощнике, который мог бы незаметно «одалживать» вещи для графа из чужих домов, музеев или дворов. У ирландки выбора не было - двое сородичей из охраны графа в любой момент пустили бы ей в голову пулю из мушкета. Становление произошло лишь через несколько ночей, после которых жизнь Кэлху приобрела иной смысл и цели. Арнольд Беренгер, трехсотлетней бруха официально стал её сиром, а сама Кэлху стала его личным вором, а после и правой рукой.
«Когда я стаяла перед Беренгером на коленях и моё лицо заливала кровь из разбитой брови, мне инстинктивно хотелось плакать, ведь теперь меня в лучшем случае ждала виселица. Тогда мне хватило нескольких мгновений, чтобы переосмыслить своё отношение к бытию – никогда не будь слишком уверенным в своих силах, но такие выводы я сделаю лишь позже, а в тот момент мне хотелось жить. Беренгер предложил мне намного большее, намного более щедрое и неожиданное. Я запомнила тот день навсегда, когда умерла и открыла для себя иной мир. Мир тьмы. Интересно узнать, все ли сородичи помнят день своего становления? Я до сих пор ощущаю его прикосновение на своей шее и вкус его крови на моих губах».
Из личных записей Кэлху
Мир перевернулся, день сменился ночью, Кэлху стала полноправным членом клана бруха, с головой окунувшись в новую реальность. Граф Арнольд Беренгер оказался настолько порядочным сородичем, что рассказал Кэлху большую часть того, что нужно было знать о новой не-жизни. Это стало настоящим потрясением, как и для любого, кто становился сородичем. Полная переоценка мировоззрения, истин, верований, понимания. Только одна мысль о том, какой мир скрывался под обоюдной действительностью смертных, приводил новоиспеченную бруху в восторг, но и в жуткий страх перед всем новым. Обременительным для Кэлху казалась и боязнь солнца, которая выработалась практически сразу. Для новоиспеченного вампира было сложно свыкнуться с мыслью, что теперь она могла бодрствовать только ночью. Она пыталась иногда не спать, хоронясь в убежищах вдали от солнца, но подобные попытки остаться человеком вызывали лишь депрессию и физическое недомогание. Вскоре, ирландка свыклась со своей не-жизнью. Её целью стал сир, как источник знаний и как долгожданный наставник.
Граф был индивидуалистом и в какой-то степени консерватором, за что не пользовался особой популярностью среди однополчан, но к потомству отнёсся на тот момент достаточно ответственно. Для Кэлху он предоставил всё, о чём мог бы мечтать неонат: доступ к знаниям клана, законы вампирского бытия, и что самое главное работу и поручения. Кэлху воровала, занималась подделкой печатей и перехватом разного рода писем, которые хотел бы получить граф. В первые года после становления кровавые узы между сиром и Кэлху были достаточно сильны; бруха даже переехала на чердак особняка своего сира и жила на крыше. Собственно, крыши Парижа стали её новым домом и местом, где она могла наблюдать за миром и охотиться достаточно эффективно.
«Мне не нужно было много времени, чтобы понять природу своего клана. Мы бунтуем не потому, что мы убежденные в какой-то идее фанатики, нам просто нравиться бунтовать. Это то, что у нас получается лучше всего».
Из личных записей Кэлху
Верхний Париж – так сородичи клана Гангрел называли свои полноправные владения в городе. Кэлху познакомилась с ними намного раньше, чем с большинством представителей бруха в городе. Во многом это определило её жизненную позицию, хотя она не в меньшей степени восхищается своим кланом. Клан Гангрел представляется ей самым загадочным, не смотря даже на то, что те же тремеры скрывают намного больше.
Постепенно общность сира и Кэлху угасла, поскольку ирландка украла практически всё, что хотел бы видеть в своей коллекции Беренгер, и вообще всё больше становилась самостоятельным сородичем. Она достаточно быстро приспособилась, найдя свою нишу в ночи и вскоре сир просто отпустил её на вольные начала, предоставляя жить, так как ей захочется. Дело даже не в том, что Беренгер не особенно то и ценил отношения с Кэлху. Все брухи весьма посредственно относятся к понятию «потомство», граф исключением не был. Тем не менее, Кэлху до сих пор поддерживает со своим сиром связь через письма, поскольку понимание важности общности у брух развито лучше, чем у остальных кланов. Остается только надеется, что со временем таких же высот достигнет и всеобщая дисциплина.
«Я достаточно быстро повзрослела, когда поняла, что собираясь на улицах толпами и громко крича, добиться каких либо результатов в улучшении нашей жизни не удастся. Брухи должны развиваться индивидуально или небольшими коллективами – в толпе мы лишь опасное стадо, как ни печально это звучит».
Из личных записей Кэлху
XVII век принес немало потрясений, включая смуты из-за постоянных смен власти, и вступления Франции в Тридцатилетнюю войну. Как и все брухи, Кэлху участвовала практически в любой политической акции или сражениях между кланами вампиров во время войны на стороне Камарильи, занималась разведывательной деятельностью в северной части страны, вступала боевиком в бандформирования брух. Одновременно с этим, она с равной степенью уделяла внимание развитию своих дисциплин и интеллектуальных навыков, поскольку жажда к знаниям её была безгранична. Её имя было известно в узких кругах городской знати, как людей, так и сородичей. Она писала большую часть полотен, которые украшают многие особняки в городе и даже королевский двор. Адриан ван Остаде был одним и её кумиров, многие техники она переняла именно у него. Не меньшее пристрастие она имела к творчеству Шарля Лебрена – французского живописца, декоратора и рисовальщика, который в свою очередь является современником Кэлху. Нездоровая жажда к созданию проявлялась у брухи именно в искусстве прикладном.
«Искусство должно жит там, где оно нужно. Если мне за это ещё и заплатят – тем лучше».
Из личных записей Кэлху
К середине века брух практически вытеснили из Парижа. По сути, они там никогда и не планировали строить свой новый Карфаген, поскольку большинство представителей этого клана были сосредоточены в Испании и Португалии. Не смотря на то, что её сир предпочел вернуться на свою историческую родину – Испанию, Кэлху решила остаться в Париже и большую часть своей не-жизни провела именно в нём, предпочитая оседлый образ жизни. Брухи, в отличии от Гангрелов, не были кочевниками и отдавали должное постоянству в обитании. Тем не менее, нарастающий очередной голодный крестьянский бунт в Париже, не пахнущий чем либо радикально "бунтарским", вынудил бруху покинуть город и отправиться ближе к побережью, в город под названием Гавр-де-Грас. Оставлять Париж было мучительно сложно, в особенности так полюбившихся ей сородичей Гангрел, но столица Франции необратимо скатывалась в безысходный консерватизм: люди бедствовали, знать жирела, искусство обесценилось как понятие и превратилось в необязательный атрибут знатских попоек. Возможно, в планы Кэлху входило отправиться на свою историческую родину или возможность самореализации или поиск собственного домена, хотя её скромный возраст едва ли был сопоставим с её желаниями.
10. Жизненная позиция:
Говори что думаешь, но думай что говоришь.
11. Снаряжение:
- Набор отмычек профессионального вора, в том числе и несколько пустых болванок и инструменты для изготовки нужной резьбы.
- Беспалые перчатки из толстой кожи для карабканья. Короткий капюшон и воровская маска из черной ткани. Ботинки на мягкой подошве.
- Старый переносной мольберт. Внутри мольберта хранятся кисти, цветные порошки, сургуч для изготовления печатей, грифеля, стальные перья английского производства и несколько небольших торб с дефицитными масляными красками.
- Книга «Гаргантюа и Пантагрюэль» на французском языке в потертом бархатном переплете.
- Кожаный тубус на ремне набитый пергаментами с личными записями ирландки.
12. Статус:
Ирландский характер
ВТМ
Отредактировано Кэлху Вильямс (2010-09-08 22:55:41)
