Владислав кажется и не заметил, что дитю плохо или же пытался тактично дать понять, что в это дело вмешиваться не следовало.
Но тут реликвия сказала такое, от чего Марис застыл ещё больше, он говорил о принце и о какой-то клятве.
Разумеется, как я мог забыть, что должно отдать честь Камарилье и принцу, обязуясь защищать город... - вспомнил малк. Однако, он не обязался, принца выкрали тогда... малк даже не успел с ним переговорить.
Музыкант помрачнел.
- Какое имеет отношение клятва о разрушении и моё прибывание с вами? - не понял Марис, подняв бровь. - И неужто лишь звуки способны дать вам понять, как страдает ваше дитя?Если это так, тогда действительно пройдёмте в другую комнату и я вам дам услышать те звуки его души, которые вам нужны, чтобы понять всю его горечь!
Однако, тут положение решил спасти, как всегда - граф. Он спросил о подробностях выступления, чем вызвал улыбку, которую музыкант не смог сдержать. Музыка в его душе полилась, он даже прикрыл глаза, но силой воли успел вернуться, а не упасть в тот бездоный колодец мелодий и звуков.
- Что касается моего выступления, то там вы сможете услышать одни из лучших моих компазиций, которые я писал сам находясь в разных странах. Мою музыку сложно описать, я бы сказал, что она сплетена из самой жизни, как однажды успел убедиться месье Владислав. - улыбнулся малк и принялся разъяснять. - Представление через 2 часа и будет длиться... ммм... если я правильно помню, то где-то час с чем-то, так что вас ожидает один антракт. Играть я буду соло, да и предпочитаю я один играть. А услышите вы музыку разный инструментов.
Тут малк повернулся к Владиславу.
- Кстати, моё приглашение и для вас с Ричардом остаётся в силе, билеты уже есть! - заметил малк и тут же повернулся к графу.
- Врочем, для вас тоже думаю найдутся билеты, не знаю, как насчёт ложа, но в первых рядах, думаю будут места, но я постараюсь всё же вам добыть лучшие места! - пообещал малк торжественно.
Как я и желал, сделать первый концерт для сородичей, так и получилось... Эх, месье Скузи был не прав, хоть сам принц не сможет явиться, но остальные сородичи будут на моём концерте. Как же не предсказуемо время и жизнь. - довольно думал Марис, добродушно глядя на графа, почти с детским восторгом, хотя секунду назад он отринул в страхе.
Слеза так и застыла на глазу у него.
Владислав и граф удалились, тогда малк подошёл к картине и взял плащь. Увы, картина ещё не вполне высохла и теперь на плаще имелся неплохой штамп из красок.
Каков же был ужас Мариса, когда он заметил не пятно, а то, что сталось с произведением Тореадора.
Если бы Марис был бы человеком, он бы видимо похолоднел и побледнел, но увы, эта биология была не для него.
Он засмеялся, уткнув рот в плащь. Это был истирический смех.
Господи, что же я наделал... он же убьёт меня! - думал совсем не весёлые думы малк.
Плечо, большая часть леча была смазана, от картины откололась краска в некоторых местах. Шедевр был испорчен!
Боже, да что же это такое?Как вынести картину и отдать мастеру так, чтобы Владислав не заметил её исчезновения, пока её будут исправлять? - думал малкавианин, кидаясь то туда, то сюда.
Следует его отвлечь сейчас, потом добиться его прихода на концерт и поговорить с Ричардом, чтобы тот отвлекал Владислава и ни за что не захотел бы видеть картину! - возник гениальный план.
Как следует его обдумать не удалось, потому что он поспешил вслед за остальными в приёмную, не забыв прикрыть картину испорченным плащём, положив картику так, чтобы лицевая сторона ни с чем не соприкасалась более, кроме плаща. Малк не учитывал, что плащь опять может наделать делов, тот просто махнул на это рукой.
Войдя в приёмную он был крайне смущён, но увидев клависин улыбнулся, подошёл к нему.
- Если вы не против месье Владислав, я передам вам те звуки, которые не может вымолвить Ричи. - произнёс малк тихо и почти спокойно, вспоминая каково это, когда тебе напоминают каким ты был раньше.
Уверенные и громкие звуки наполнили комнату. Они охнув замолкли. Тонкие слабые звуки грусти и отчайния наполнили комнату. Звуки казалось о чём-то молили, просили, но никто не мог сжалиться над ними, да и не хотел. Звуки терзались сомнением и грустью, когда никто не обращал внимания. Звуки попытались убегать и не могли. Минорные ноты передавали весь страх, отчайние и ужас обстановки.
Закончив игру, малк медленно поднял руки от клавишь, а со струн ещё не успела сойти нота сожаления в которую вслушивался Марис глядя на инструмент и не видя его.
Его музыка была вывереной и дотаточно тонкой. Он надеялся, что докажет Владиславу, как ужасно тот поступил.
Отредактировано Марис Де Льуан (2009-03-21 17:07:04)